Полтора года назад из Смоленского камерного театра был вынужден уйти его создатель и бессменный руководитель, заслуженный артист России Николай ПАРАСИЧ.
Николай Петрович – не смолянин, он уроженец Донбасса, но вот уже 30 (!) лет его жизнь неразрывно связана со Смоленском. Параcич – знаковая фигура в театральном мире Смоленщины, его вклад в культурную жизнь региона трудно переоценить – десятки ярких спектаклей, десятки превосходных ролей, уникальная преподавательская работа (школа Михаила Чехова), многочисленные призы на престижных фестивалях…
При Парасиче Камерный театр был средоточием культурной жизни Смоленска, обладал индивидуальностью, «лица необщим выраженьем». В конце концов, именно за заслуги перед смоленской сценой Николай Петрович был удостоен высокого звания заслуженного артиста России и кавалера Ордена Дружбы.
Как сейчас живёт опальный режиссёр, не согласившийся играть по правилам чиновников от культуры?
Театр железнодорожников?
– Николай Петрович, как вы прокомментируете ситуацию с бывшим зданием Камерного театра на проспекте Строителей, где теперь, как известно, царит мерзость запустения?
– В своё время меня брали за горло клерки из управления культуры: «Николай Петрович, вы не используете второе здание!.. В этом районе кроме вашего театра нет учреждений культуры! Мы заберём его, мы будем его использовать гораздо эффективнее!» Я говорю: «Мы не можем играть там спектакли, там крыша течёт, причём в нескольких местах». Мы добились: город дал 400 тысяч рублей, и мы из своих, театральных денег взяли 200 тысяч – вместо того, чтобы выплатить людям. И мы отремонтировали крышу, а городские власти забрали здание! А теперь там чёрте-что творится!
Мы это здание в своё время выкупили, приводили в порядок своими силами, вкладывали в него то, что зарабатывали – медленно, медленно, постепенно… Туда вгрохано столько денег, а теперь до меня доходят слухи, что его хотят продать за бесценок!.. Практически все хранившиеся там декорации были уничтожены, а ведь у театра был большой репертуар…
– Для хранения декораций и для создания нормальных условий для артистов неоднократно предлагалось сделать пристройку к нынешнему зданию театра на улице Николаева. Об этих планах часто писали, в том числе и мы…
– Я так понимаю, на своём сегодняшнем месте Камерного театра не будет. Никто не собирается вести никаких строительных работ, а ведь мне столько мэров на протяжении стольких лет обещали пристройку!.. Теперь уже бывший мэр Смоленска Алашеев даже выделил миллион, я ходил в проектную организацию, передо мной разворачивали большие чертежи, показывали фасады, спрашивали: «Вам нравится?» Я подписал эскизы, что они со мной согласованы. Прошло некоторое время, директора проектной организации сняли, чуть ли не под суд отдали, это какая-то тёмная история, я прихожу и спрашиваю: «Где деньги, где миллион?» Новый руководитель говорит: «Я не знаю». Это была последняя попытка создать пристройку. Всё! Сейчас никакой пристройки там быть не может.
Я услышал, что идёт разговор о переселении Камерного театра во Дворец культуры железнодорожников. Мол, принципиально вопрос решён. Жаль мне, очень жаль!! И я точно знаю, что Александр Бобров тоже в шоке.
В тёплых чиновничьих лапах
– Десять лет назад вы давали интервью парламентскому журналу «Российская Федерация сегодня» и отметили, что чиновники Смоленска практически не вмешиваются в работу вашего театра. Вопрос риторический, и тем не менее: насколько изменилась ситуация за это время?
– Нынешние чиновники буквально лезли в дела театра – бывшая начальница Управления культуры и туризма городской администрации Екатерина Сергеева вызывала и прямо заявляла, что Управление хочет, чтобы в Камерном театре поставил спектакль режиссер, который имеет «Золотую маску» – ищите! А нынешний начальник Управления культуры Вячеслав Балаев однажды пришел с советником мэра и стали уговаривать поставить спектакль по пьесе, которую они принесли – сколько крови мне всё это стоило. А ведь я – художественный руководитель, я отвечаю за каждый спектакль, который идёт в моём театре, за каждый!.. Я в этом смысле с теплотой вспоминаю Галину Тедееву. Вот настоящий был начальник Управления культуры, она была никакой не начальник, она была настоящей трудяжкой и защитником работников культуры от чиновничьего произвола! А эти – настоящий чиновничий произвол.
Кто сейчас за какой спектакль отвечает в нашем Камерном театре?! Директор, который к театру никакого отношения не имеет? Балетмейстер, которая далека от театра – я её брал на работу как балетмейстера для постановки танцев. А она теперь – худрук!
Такой пример. Алашеев перед выборами собирал директоров учреждений культуры. Кому индивидуально (тем, у кого проходили выборы), а нам бесцеремонно заявлял, что мы не будем работать, если на выборах не выиграет «Единая Россия»! Уже тогда мелькала мысль послать всю эту бодягу к чёртовой матери!..
Когда я уходил, они решили придать своим действиям видимость законности. Опять же, собрали руководителей учреждений культуры и те единогласно подписали заявление: Управление культуры всё сделало правильно, Парасичу нужно заниматься художественной стороной дела, а организационной – директору. (А один из главных мотивов такого «перераспределения» полномочий – это устройство на должность своего блатного человека.) И они, эти руководители, под этим заявлением подписались!.. Это же 37-й год какой-то… Все подписываются, потому что попробуй не подписаться…
– То есть, в ходе такой атаки вашу сторону никто не занял?
– Да. И в связи с этим я вспомнил историю, как на моих глазах расправились с прежним директором художественной школы Русецким. Он столько хорошего сделал для своей школы, столько сил вложил!.. Было точно такое же собрание руководителей от культуры. Тогдашняя начальница Управления культуры Екатерина Сергеева начала выступать – и на него! «Надо по-другому! Всё не так делаете». Чуть ли не рисовать его стала учить. Он сидел, сидел, слушал-слушал, а потом не выдержал и говорит: «Вы хоть что-то понимаете в том, о чём говорите?! Хоть чуть-чуть разбираетесь?» Она: «О, вам не нравится!.. Тогда подавайте заявление!» Все цуцики напряглись, и я напрягся, чувствуя себя таким же цуциком. Мне бы встать и сказать: «А по большому счёту он прав! Почему вы лезете в то, в чём не понимаете? Поставили директором – доверяйте ему!» А я про себя думаю: «Ну как же, у меня театр, сейчас и мне скажут подавать заявление, а мне театр жалко…» Он вышел, принёс заявление: «Нате!» Выругался и ушёл. Сергеева: «Вот видите, вот видите!..» И состояние у всех цуциков было – мёртвое! И я сидел как мёртвый. И это моё молчание меня преследует!.. Уже столько лет прошло, а меня мучает совесть, против которой я тогда пошёл. И я оказался следующим, кого выгнали после Русецкого! И я сказал себе «Всё, больше не буду цуциком!».
Федеральный блок
– Ваше отношение к делу Серебренникова?
– Здесь, конечно, непросто… Я не очень доверяю судам, а в то же время: уничтожили театр имени Гоголя, просто уничтожили! Отвалили туда огромные бабки – всё перестроили. И при том, что у нас не хватает денег на культуру отваливали в «Гоголь-центр» такие миллионы!.. За это нужно нести ответственность. Говорят, в министерстве культуры арестовали ту, которая отваливала, говорят, она честная… Мне очень хочется, чтобы виновный понёс наказание! Будь ты хоть великий режиссёр… Кстати, я не считаю Серебренникова великим режиссёром. Он к театру имеет мало отношения. Он – постановщик.
– А ваша оценка ситуации с Константином Райкиным?
– К Райкину можно по-разному относиться. Моё мнение: я на него долго не могу смотреть. Почему? У него такой энергетический выброс! Он меня просто сваливает с ног. Очень талантливый человек!.. Сын великого артиста, по наследству перешла слава и возможности… Ну, и что? А меня по этому поводу же забодали здесь, в Смоленске! «Ты устроил семейственность! У тебя сын – в театре, у тебя жена в театре, у тебя невестка в театре! Как это так?!» А вот когда мы деньги не получали и семья полностью сидела без средств к существованию – где вы были?! А театр – работал… Творческие династии – что в этом дурного? В цирке они есть – никто не возмущается, на производстве ими раньше даже гордились… Я хочу, чтобы мой сын Алексей стал режиссёром – что в этом плохого?
Когда Райкин выступил и сказал о произволе чиновников – вот тут на него страна и обрушилась!.. Я видел, как он однажды пришёл на передачу «Вечерний Ургант»: я его не узнал – сдутый пузырь!.. Загнанный, сжавшийся человек! Всегда – такой энергичный, деятельный, а тут… Мне так больно стало! В наше время, знаете, раздавить человека – это раз плюнуть! А я как раз читаю про все эти сталинские дела, про произвол, про травлю Зощенко… Я увидел, что у нас это тоже начинается. Вякнешь – подавай заявление…
– На ваш взгляд, кто должен руководить культурой? Это должен быть художник или всё-таки сильный управленец?
– Говорят, Луначарский был одним из лучших министров культуры. Потому что он был причастен к культуре. Например, высоко ценил актёра Михаила Чехова и оберегал его от нападок. Культуру Луначарский чувствовал изнутри, глубинно. А сейчас Мединский – кто он? Кто-то говорит, что он, вроде бы, историк, а кто-то называет его бизнесменом и рекламщиком. А, посмотрите, кто у нас в регионе культурой руководит: Черняков – МВДэшник, Балаев – отставной военный и т.д.
Может ли культурой руководить человек извне, с непрофильным образованием? Может. Но этот человек должен обладать огромной личной культурой.
– Ваша оценка общего состояния дел в «отрасли», на федеральном уровне?
– Возможно, я старомодный человек, но мне категорически не нравится то, что сейчас делается в культуре! Категорически! Показывать в кино всё больше кровищи, чтобы эпатировать зрителя, а в театре… Все эти режиссёрские штучки, которые развлекают, внимание перескакивает с объекта на объект, но выходишь – внутри полная пустота!.. Но есть очень хорошие режиссёры, хорошие спектакли – я, конечно, смотрю, отдаю должное, я учусь. Для меня театр – это не забава. Тот же Михаил Чехов считал, что театр должен вернуться к истокам, к греческой трагедии, потому что настоящее значение тех трагедий и того театра – катарсис! Люди должны пройти в театре очищение. Именно такой театр меня интересует. Другого театра и искусства я просто не понимаю.
Восемнадцать месяцев и вся жизнь
– Прошло полтора года с момента вашего увольнения из театра. Как вы прожили это время, чем сейчас занимаетесь?
– Я поставил спектакль для детей в Подмосковье. У меня есть ещё приглашение. Даже пришло письмо из Копенгагена – там сделать постановку в Русском центре. Меня связывает с ним дружба.
… Ведь я тогда себе как сказал: я должен оторваться от того, к чему я сильно прикипел! Да, я сильно прикипел, и я с болью отрывал себя!.. Я создавал этот театр, и был в нём с первого дня, причём не просто артистом, а – художественным руководителем!.. Но – я оторвался, и теперь могу о чём угодно спокойно говорить. Занялся своим здоровьем, сделал в квартире ремонт. И сейчас у меня появились силы и мысли, у меня в планах – сделать моноспектакль с Куриловой: очень интересный материал, про бабушку Лермонтова, «Заступница»…
Вы знаете, я очень много стал читать. Для меня открылся в таких страшных подробностях геноцид нашего народа!.. И простых людей, и деятелей культуры, и учёных… Когда я слышу теперь восторги в адрес Сталина – у меня внутри ну просто всё сжимается от негодования!..
– Мы видели объявление о том, что вы ведёте тренинги актёрского мастерства, это так?
– Да, сейчас меня пригласила одна организация. Я увидел, что везде в городе тренинги проводит Олег Марковкин – человек, который к актёрскому искусству никакого отношения не имеет. Он – шоумен, у него образование – режиссёр массовых мероприятий. Поэтому идёт полная дискредитация актёрского мастерства. И вот мне звонят с предложением: «А вы не могли бы?..» А я как раз стал просыпаться. Раньше я вёл тренинги, бесплатно вёл… Сказал: «Если наберёте группу – я согласен».
Мне этого хочется, я без этого жить не могу. У меня вошло в кровь, что нужно всё время себя преодолевать, сдирать с себя кору, а тренинги это позволяют. Поэтому я веду тренинги даже со своими родственниками… Они не только для того, чтобы стать артистом, это прочистка человеческих каналов, зрения, слуха, обоняния… Это – раскрытие!
– Это ваше жизненное кредо?
– Вы знаете, я всегда шёл по жизни улыбаясь. Ведь какое счастье, что я – живу! Это такая радость! Я удивляюсь жизни, удивляюсь фантастическому миру вокруг нас. Мне кажется, я и спектакли пытался об этом делать – чтобы человек удивлялся!
Несчастливое Счастье
– Вы – человек с Украины, с Донбасса. Что вы думаете о происходящем там? Тем более, вы видите, какое подчас здесь отношение: если бы нашу женщину-инвалида признали виновной, то у семьи беженцев с Донбасса отобрали бы российское гражданство… Как вы оцениваете то, что происходит на вашей малой родине?
– Да, я родом из посёлка Счастье, что в 20 километрах от Луганска. Я вижу Счастье как цветок, я его помню как цветущий сад. Там вообще благодатная почва, великолепный климат, рядом река Северский Донец – прямо курортная зона! Я уехал, распался Советский Союз, Украина стала самостоятельной, и Счастье стало хиреть. Я с болью смотрел на эти обшарпанные дома, и чем дальше – тем бедность больше, больше… Работы не стало, люди стали похожи на призраков, улыбки не встретишь…
[see_also page_id=»161812″]Там ведь при Советском Союзе построили электростанцию, крупнейшую в Европе: рабочие места, учёба, перспектива!.. Посёлок проходил по категории особого снабжения, там всегда были и колбаса, и мясо; кроме того, у людей были подворья. У отца была пенсия 120 рублей плюс собственное хозяйство – нам вот так хватало, на всю семью, – мама не работала. Кроликов держали, огород был – картошка своя, капуста… И вот всё стало чахнуть! Последний раз я там был в 2013 году. Тяжело!.. Там лежат все мои родственники – папа, мама, племянник, два брата и сестра. Один я перекати-поле… Произошёл переворот в Киеве, случился Майдан. Счастье в ужасе – оттуда ломанулись люди, потому что пришли отъявленные бандеровцы с Западной Украины и калёным железом выжигали всё пророссийское… Это страшно!
И Кучма, и все остальные могли сделать страну богатой и процветающей – у них были для этого все условия. Так всё разворовали! И Янукович, конечно, … /непечатное слово/. Ему же вначале люди поверили… Когда Янукович стал премьер-министром, заработали шахты, началось оживление в промышленности, народ перевёл дух. А теперь – больно и страшно. Тут даже не в Украине дело, а в обострении отношений с Америкой. А мы по-прежнему вывозим миллиарды долларов из страны. При этом постоянно в СМИ: помогите ребёнку на операцию… Этого я не понимаю.
Вместо эпилога
– В театре с большим успехом играл ваш сын Алексей, сейчас он, конечно, уволился. Чем он сейчас занимается, кроме того, что снимается в телевизионной рекламе?
– Он проводит тренинги в Москве. Помимо рекламы, снимается в кино, правда, это небольшие роли. Работает оператором в агентстве… У Лёшки есть все качества, чтобы быть замечательным артистом, замечательным, но он не занимается этим!.. Для меня это боль… Он пытался устроиться в театры, но, заимев уже четверых детей, вынужден думать о хлебе насущном. На те деньги, что платят в театрах, снимать квартиру в Москве и содержать семью невозможно. Мне больно, что он не занимается тем, что ему дал Бог.
– Оглядываясь на 30 лет, прожитые в Смоленске, скажите, какие у вас самые любимые работы, актёрские и режиссёрские?
– Наши первые спектакли – «Панночка» (Хома Брут), Старец в «Счастливом происшествии» (мы поставили эту пьесу вторыми в России). Работал у нас такой режиссёр – Волкоморов, он поставил «Канотье», у меня там была очень интересная работа… Из последних – конечно, мне нравился Гусь-Ремонтный в «Зойкиной квартире».
Вы знаете, я не подстраивал спектакли под себя, что вот, мол, сейчас я там блесну! Наоборот, я понимал, что мне нужно отойти подальше. Я старался сделать наполненной каждую свою работу, и то, что я делал, мне нравилось.
– Спасибо за интервью, поздравляем вас с Рождеством и со Старым Новым годом!
Сергей МУХАНОВ
Дмитрий ТИХОНОВ
Фото: Григорий КАЛАЧЬЯН
