Владимир Шаргаев считался одним из серьёзнейших экспертов по «Катынскому вопросу». 1 июля его не стало. Он ушёл навсегда, но оставил нам свои взгляды, мнения, убеждения. Накануне вышло его последнее интервью. Публикуем выдержки о современной ситуации, которая складывается вокруг «катынского дела».
Катынской темой Владимир Шаргаев, председатель правления фонда «Примирение» занимался неустанно, если не сказать увлечённо. Спорить с ним было одно удовольствие. Спорить не ради спора, а для проверки на прочность собственных мнений. На рабочем столе всегда кипа документов. Большинство из них – по «катынской теме». Повторять сказанное сотни раз сейчас не имеет смысла. Была информация Геббельса по катынскому расстрелу. Затем была комиссия Бурденко, эксгумировавшая тела расстрелянных польских военнопленных. Точку в этой истории поставил Нюрнберг. Потом точка превратилась в многоточие и стали появляться вопросы. Ответы искал Владимир Шаргаев, изучая параллельно тему Медного.
«В Медном, в Твери, там вообще вопиющая несправедливость. Там не доказано убийство ни одного поляка. Там госпитальное захоронение. Но приехали и поставили 6,5 тысяч крестов с фамилиями. У нас, в Катыни, таблички изготавливались в Польше и ни с кем в России не согласовывались. Просто время такое было, 90-е годы. Они посчитали, что уже завоевали Смоленск. Начнем с Козьих Гор, скоро будем на Шейновом бастионе».
Неоднократно звучали призывы к польской стороне: давайте спокойно обсуждать эту тему. Но спокойно не получалось – слишком болезненный вопрос затронут. И слишком серьёзные последствия тащило за собой кропотливое изучение темы Катыни.
«Когда мы 1 июля 2014 года проводили конференцию в историческом музее в Смоленске, которая называлась «Катынь. Трагедия и фарс. Правда и вымысел», из приглашенных поляков пришел только один представитель Польского Дома, и ни одного историка с доказательной базой, — рассказал Владимир Шаргаев. — Мы неоднократно обращались к польской стороне с предложением провести научные изыскания. Тем более, у нас есть еще одна могила, которая не была эксгумирована ни немецкой экспедицией, ни комиссией Бурденко. Польской стороне была предложена совместная эксгумация, но она никак не прореагировала… Польская сторона использовала эту могилу в политических целях. И тогда я пришел к выводу, что полякам польские косточки, которые там лежат, не нужны. Им нужен костер под их любимым Смоленском. Им нужен костер, а не косточки поминальные».
10 апреля 2022 года, в годовщину авиакатастрофы 2010 года, у мемориального комплекса «Катынь» появилась строительная техника. Мотомарш виделся организаторам, как ответ на действия коллективного Запада в отношении памятников советским солдатам. А недавно в Катыни и Медном сняли польские флаги. Директор музея современной истории Елена Великанова сказала, что наличие двух флагов в Катыни было символом дружбы. Кроме того, в соглашении между Москвой и Варшавой от 1994 года не затрагивался вопрос о размещении флагов, а значит, никакие юридические нормы не нарушены. Вместе с тем, польский консул потребовал объяснений от российской стороны. То, что это новый этап в истории взаимоотношений двух государств – несомненно. Есть основания предположить, что на этом история Катыни не завершится. Каким будет продолжение?
Полная версия интервью — на сайте Katyn.su
