В мире неспокойно (да и когда было спокойно?). Многие наблюдатели считают, что мы находимся на пороге больших потрясений. Следовательно, нужно что-то предпринимать. Для того, чтобы правильно действовать, надо адекватно понимать ситуацию. Разве не этим заняты здравомыслящие граждане день за днём – осознанием происходящего?
Мы окружены знаками и даже целыми маяками. Маяки позволяют выбрать верный курс, надо только уметь ими пользоваться. Есть профессиональные толкователи знаков и маяков, они берут за это деньги, следовательно, не вполне объективны. Из книг известны любители, которые никаких денег за свои ощущения не брали, однако спаслись. Например, Ной. Поэтому иногда полезно слушать не профессиональных толкователей, а неглупых людей. Даже если они прибедняются и таковыми себя не считают.
Так вот, о маяках. Их много, но сегодня мы поговорим о двух. Это – кинематограф и международная политика. Эти маяки светят непрерывно, успевай смотреть. Кинематограф является одновременно и зеркалом, и матрицей жизни; международная политика является матрицей жизни и её зеркалом. В такой последовательности.
Наш собеседник – человек, отлично знающий современную Германию, нашего главного геополитического соперника в Европе. Вот уже не одно десятилетие смоленский художник и ювелир Алексей ДОВГАНЬ водит дружбу с немцами, искренне восхищаясь положительными чертами немецкого народа и прекрасно видя его недостатки. И кому, как не художнику, зрело судить о кинематографе?! Вопрос риторический. Начнём с кино.
– Алексей, последний раз мы с тобой говорили о кино, когда у братьев Михалковых одновременно вышли премьеры – «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» и «Солнечный удар»…
– Мне не нравятся фильмы Никиты Михалкова, названия которых связаны с солнцем – «Утомлённые солнцем», «Солнечный удар» и так далее. Я не разделяю его взгляды на это время. «Утомлённые солнцем» не стали событием в моей жизни. Я не на стороне белых в гражданской войне. Но и не на стороне красных, хотя мой дед был как раз на стороне красных! И благополучно отвоевал, практически – юношей. И он сражался не ради «грабь награбленное», а – за идею!
Я – против революции в принципе, потому что она деструктивна, но я против и самодержавия, потому что оно – предельно деструктивно! Оно и привело к революции. Самодержавие должно было как-то меняться, реформироваться, но оно не хотело этого. Каким бы милым человеком не был самодержец, если он останавливает в развитии такую махину, как Россия, то эта махина сносит этого милого человека и размазывает его, как голубя – самосвал. Сносит всю его семью, и не только семью, но и огромное количество совершенно непричастных людей, которые оказались «не теми» по рождению. Революция – она бессмысленная, она ведь только разрушает. Сейчас мы этому свидетели – всё это сегодня происходит на Украине. Реформирование, эволюция, развитие – вот путь. Когда талантливых людей привлекают, а они ведь впрягаются с радостью в развитие, – тогда страна летит вперёд. А вот когда их отгоняют, называя выскочками, а на их место влезают такие примитивные люди, типа Хрущёва…
– Я не думаю, что великую страну способны возглавить недалёкие политики…
– Обычно у власти – не самые сложные люди. Потому что другого способа укрепиться в жизни у них нет. Это сложный человек ищет сложные пути и находит себе сложную профессию. А примитивному нужна просто власть – над этими сложными людьми, и он преуспевает в этом направлении!.. (улыбается)
– Тот же Никита Михалков ценит власть и по-своему стремится к ней…
– Я не хочу судить о том времени по таким фильмам, как «Солнечный удар». Ведь они, эти фильмы, расставляют явно выраженные акценты, назначают виноватых и невиновных. Я когда-то прочитал «Трудно быть Богом», прочитал с удовольствием. Был совершенно незрелым юношей. И когда я посмотрел фильм Германа, я понял, что в этом фильме – не драматургия; не та драматургия, что существует в театре. В этом фильме внутренний конфликт – это драматургия нервной системы, это не драматургия искусства.
Герман сделал фильм, вложив в него колоссальные эстетические усилия, сигналы, совершенно чудовищные оценки окружающего – ну просто с перебором! Оценки человечества. В современном мире мы живём в предложенной реальности. Медийная сфера превратилась в источник мироощущений для простого обывателя. Из этой сферы ему предлагают уже готовые блюда, модели, и он на мир смотрит глазами этой системы. Почему на Западе такая дикая истерия, настоящая война, поддерживаемая аж президентами, против СМИ, причём не только российских – против многих, осмеливающихся заявить какую-то иную точку зрения. Как только медийная картина – целый мир, вселенная, построенная для их удобства – начинает рушиться какими-то сомневающимися негодяями – они сразу же на дыбы! Мы прошли через это в советское время – борьба с западной пропагандой! Тогда какой-то дурацкий «Плейбой» с девочками в бикини казался вождям оружием против Советской власти, страшным оружием!
– А разве он не способствовал разрушению, в конечном итоге?
– Если ты живёшь в замкнутом, отстроенном медийном мире, из которого нет выхода никуда, и вдруг открывается ма-аленькая щёлочка из внешнего мира – эта маленькая щёлочка может разрушить замкнутый мир. Но если открыть сто окон, то мир, как ни странно, не разрушится. Потому что ты либо добровольно остаёшься в прежнем мире, либо покидаешь его. У тебя есть выбор! Почему сейчас на Западе развернулась такая борьба с «инакомыслием», с «влиянием» извне? Потому что они довели свой мир до совершенства таким образом, что лишили человека настоящего выбора.
«Плейбой», конечно, не смог бы разрушить советскую систему… Как хорошо сказал Лев Георгиевич Прыгунов: «Это сама Советская власть сделала меня антисоветчиком». Он ведь симпатизировал ей… Мы родились в этом во всём, и нам до поры окружающее казалось правильным! Но, так или иначе, нас многих Советская власть сделала антисоветчиками. Кого-то – активными, кого-то – продажными. Кого-то – любящими Родину антисоветчиками, потому что ну как на это всё можно было смотреть?!. Не журнал определил разрушение этой системы, а сама система. К сожалению, разрушила и саму себя, и целый мир, который мог бы существовать, будучи не замкнутым, а открытым… Мир-то был достаточно доброжелательным. Система была агрессивной, а мир – доброжелательным.
– Ну уж – доброжелательным… Если говорить о фильмах Германа-старшего, то они всегда «страдали» излишним реализмом. Вот и эта притча, «Трудно быть Богом», которую посмертно доделали… Что ты думаешь о таком «упёртом», убеждённом детище 90-х, как «Хрусталёв, машину!»?
– К сожалению, смотрел только отрывки этого фильма. Мне очень нравится у Германа «Проверка на дорогах». Я – не человек, который поглощает кинематограф, но я периодически смотрю фильмы, и даже часто смотрю их не один раз. Точно так же, как с книгами, со стихами – перечитываю не один раз, если нравится. Некоторые фильмы я смотрю специально, чтобы их посмотреть. Например, Звягинцева. И пересматривать – не буду. Кустурица – мне нравится. Нравится эта музыка, этот драйв, удаль, театральщина.
Мне нравится в кино хорошая театральщина! «Не горюй» Данелии – это мой фильм! Прекрасно! Это настолько красиво и настолько неправдоподобно реалистично, что… итальянский неореализм – вот в этом во всём. Когда ты смотришь кадр – на мизансцену, на женщину, – ты смотришь на неё как на женщину. Как будто это ты сидишь в этом троллейбусе, и она сидит рядом с тобой, и ты ею любуешься. Причём сидя по-настоящему в троллейбусе ты бы не стал на неё так смотреть, не позволил себе – а итальянцы позволяют тебе посмотреть так! (улыбается) «Не горюй!» – потрясающе красивый фильм, умный, тонкий… артисты красивые, замечательные, юмор – искромётный. Причём это не скроено «по закону жанра», как последние «Пираты Карибского моря» – там все жанры! В настоящем искусстве – все жанры! Там всегда всё есть, понимаешь? Там может довести сцена до слёз, в этой комедии, да и комедия ли это? Там всё есть! В настоящем искусстве всегда есть всё! Даже в карикатуре может быть сложно. Как в этих стишках-«пирожках», в которых иногда есть такой трагизм, что уже и не знаешь, как к ним относиться…
– Получается, секрет хорошего фильма – «в нём есть всё». Что-то ещё?
– Кино – оно настоящее, когда режиссёр – мощный и когда отлично написан сценарий. Невозможно по плохому сценарию поставить хорошее кино! И не бывает хорошего кино без сценария… Когда я иду на Германа, я всегда жду большую литературу! А в фильме «Трудно быть Богом» литература как бы стёрта. Главным являются не диалоги, даже не сюжет – какой там сюжет?!. Я досмотрел фильм, я должен был посмотреть его целиком, потому что я с очень большим уважением отношусь к Герману…
«Проверка на дорогах» – это шедевр. Почему я не хожу на фильмы Никиты Михалкова? Он у меня вызывает крайнюю антипатию, этот человек! «Бесогон-ТВ» – это ой, ужас!..
Когда я смотрю его фильмы – из всех щелей лезут рога и копыта Михалкова, меня это раздражает. Да, есть исключение – «Свой среди чужих, чужой среди своих». Я обожаю в этом фильме Адабашьяна – он сыграл гениально, потрясающе!..
– Хорошо. Допустим… Кто, по-твоему, является умным человеком?
– Если бы я был умным, я бы сразу определил. А то я могу и дурака за умного принять, так что не надо у меня спрашивать… Тут я не эксперт. Есть люди очень умные, у которых я учусь. У меня есть хорошее свойство – я люблю учиться. Мне это помогает.
– Ты – художник. Вот ты оказываешься в зрительном зале или перед монитором – на что ты обращаешь внимание в первую очередь в силу своей профессиональной подготовки, образа мышления? Ведь ты смотришь фильм не так, как обычные зрители…
– Да, может быть. Есть два вида просмотра. Как только я на что-то начинаю обращать внимание, как это сделано, значит – это плохой фильм. Как только я провалился в него – это хороший фильм! То же самое касается и спектаклей. Я, честно говоря, ведусь на раз. Меня можно заманить хоть запахом сирени, то есть элементарными вещами. Но даже я, когда вижу солдата в окопе в наглаженной одежде и побритого, а бои идут уже две недели – я тут сразу говорю: вы гоните! Вы показываете мне кино про войну, про моего деда, который об этом всём мне рассказывал, со всеми подробностями, вроде вывороченных кишок…
Любое произведение искусства – любое: изобразительное искусство, скульптура, даже предмет прикладного искусства, не говоря уж про кинематограф – это всегда окно в какой-то мир. Когда ты берёшь этот предмет, это окно открывается, и ты в него проваливаешься – если это настоящее произведение искусства!
– Какие отечественные фильмы, снятые после 1991 года, ты для себя выделяешь?
– Мой образ жизни не подразумевает датировки. У меня нет недель, месяцев, годов. Я живу линейно.
– По-моему, не нужно обладать большой наблюдательностью, чтобы оценить, что, допустим, «Брат-2» снят в новой России, а не в СССР…
– Да, и он был ярким для меня. В нём было нечто ксенофобское. В нём присутствовала этакая романтика плохого, романтика зла. При том, что фильм крепкий. Сам режиссёр, когда давал интервью по поводу происходящего – он был такой ксенофоб, злобный человек, как мне показалось. Его довольно быстро перестали приглашать на центральные телеканалы…
Я не пересматриваю такие фильмы, хотя фильм был снят очень хорошо! Актёры свою работу сделали отлично, режиссёр – профессионал, молодец. Знаю, он потом снял фильм о Чеченской войне – я не стал его смотреть, потому что не хотел добавлять себе неприятных ощущений в отношении этих несчастных чеченцев, которые оказались на территории войны в результате действия различных сил. Я не стал смотреть этот фильм, потому что понимал, что человек с такими взглядами снимет что-то такое, из-за чего во мне будет жить неприязнь к людям…
Например, я «Дойче Велле» не слушаю и не смотрю последние года четыре. Потому что если ты хочешь ненавидеть Германию – посмотри этот государственный канал! Они столько гадостей скажут про нас, что будешь их не любить! Или «Евроньюс», например. Хочешь ненавидеть Европу – посмотри «Евроньюс»! Там столько вранья, совершенно неуместного, совершенно топорного!.. То же самое и с кинематографом – я часто избегаю тех вещей, которые мне предлагают.
– Мы с тобой давно знакомы и часто разговариваем о жизни. Помню, ты как-то говорил, что являешься либералом в самом лучшем понимании этого слова. Говорил, что Пушкин был либералом, а сейчас это слово затоптали…
– Не только его. В обществе, даже шире – в обществах, всегда есть проблемы. Кинематограф в этом смысле очень яркий инструмент, влияющий на мировосприятие людей, поэтому он всегда на виду. Есть такая проблема в обществе: дискуссия. Либо она есть, либо её нет. Внутренняя дискуссия, уважительная, а не те телевизионные ток-шоу, где нас учат лаяться (не могу смотреть!..). Если в обществе исчезает дискуссия, общество перестаёт развиваться. Если во власти исчезает дискуссия, то власть перестаёт реформироваться и реформировать общество. Когда была монолитная Советская власть, она была лишена дискуссии. Более того, это была такая корпорация, в которой дискуссия являлась нарушением субординации. Как это можно – прийти к начальнику и сказать, как можно улучшить работу предприятия?! Начальник знает лучше тебя, как и что можно улучшить!.. Предприятия, где умные мысли могут приходить в голову только начальнику, могут существовать только при бюджетной поддержке. Только!
Смотри, для таких умников, которые всем мешают, придумали целое понятие – «креативный класс», латинское слово. «Креаклы» – так их стали называть с презрением, а на самом деле «креативный» – это творческий. Класс стали называть креативным, потому что если назовёшь творческим – значит, уже проявишь к нему какое-то уважение. Значит, он что-то творит! На самом деле, творческий класс несёт обществу много позитивного – своей дискуссионностью, неуспокоенностью.
Но если ты хочешь изменить мир, а любви не имеешь, написано в Посланиях, то всё бессмысленно: это злоба и предательство! Надо любить окружающих людей, любить этот красивый мир вокруг… Вон, какой сегодня день хороший: солнышко, снежок, морозец, небо синее!.. Тем не менее, кроме того, чтобы испытывать благодушие, надо пытаться этот мир улучшить. Причесать, подмести – с любовью. Причесать не в советском смысле этого слова.
Беседовал Сергей МУХАНОВ
Окончание следует.
