Как следует из цифр официальной статистики, на 26 мая в Смоленской области скончался 21 пациент с подтвержденной коронавирусной инфекцией. Однако медики, а также те, кто владеет информацией и статистическими подсчетами, скептически относятся к цифрам смертности от COVID-19. Не стала исключением и Смоленская область.
На фоне роста числа заболевших, а также объективной необходимости снимать ограничительные меры (о реальной поддержке экономики мы уже неоднократно рассказывали), власти всех уровней предпринимают попытки купировать информацию из медучреждений.
Сотрудники клиник и домов-интернатов для престарелых, которые превратились в очаги инфекции, напрочь отказываются рассказывать о том, что происходит на самом деле: люди боятся вылететь с работы, лишиться положенных выплат. Даже тем, кто каждый день рискует своим здоровьем и жизнью, как оказывается, есть что терять. Некоторые, на условиях анонимности, все-таки соглашаются приоткрыть завесу тайны. Так, например, нам стало известно о происходящем в геронтологическом центре «Вишенки». В результате того, что администрация учреждения не предприняла своевременных и адекватных карантинных мер, не обеспечила сотрудников средствами защиты, десятки постояльцев дома престарелых и его сотрудников заразились коронавирусом и помещены на лечение в больницу. Есть несколько погибших.
О том, что реальная картина, описанная цифрами официальной статистики, имеет мало отношения к реальности, догадываются многие. На условиях анонимности мы побеседовали с врачом, сотрудником одной из смоленских больниц. Как рассказал нам наш собеседник, накануне на совещании в департаменте Смоленской области по здравоохранению главным врачам больниц дали устное указание не указывать смерть от коронавируса, а шифровать ее другими диагнозами.
— Что происходит со смертностью от ковида?
Она растет. В Красном кресте пока 6 [человек умерло], учитывая, что они с 18 мая коронавирусных принимают. На Покровке патанатомия не справляется, поэтому вскрытие ведут у Смоленском областном институте патологии.
— Погибают люди, которых привозят из дома престарелых?
Из подтвержденных шестерых умерших только двое из Вишенок. Много тяжелых больных, так что в ближайшие дни летальность увеличится, так как число заражений растёт. Но в районных больницах тесты делают только по команде главных врачей.
— А где еще заражаются люди?
Сходите на рынок возле костела и посмотрите, как там соблюдают социальную дистанцию.
Я думаю, самое худшее ещё впереди. Июнь будет ещё хуже. Учитывая, что в ЦРБ тесты не делают, реальное количество заболевших никто не знает. Только в Красном кресте пять сотрудников лежат из Вишенок с подтверждённым диагнозом.
— Т.е. если начать поголовное тестирование, инфицированных будет гораздо больше?
В разы. Так же как и умерших от коронавируса.
— Каково мнение врача о реальной смертности?
Этого никто не знает. Для этого нужно знать всю статистику. А сейчас по всей стране эти цифры засекречены.
Просто нужно сравнить данные по смертности за аналогичный период прошлого года, тогда все станет на свои места. Что касается причин смерти, я думаю, информация не будет достоверной, потому что дана команда тесты не проводить и ковид не шифровать.
— А по какому принципу вообще решается, кого тестировать, а кого нет?
Кто бы знал. Результаты дают на шестой-седьмой день. Некоторые не доживают и идут под другим диагнозом.
— Отмена ограничительных мер, по-вашему, скажется негативно на заболеваемости?
А у нас их и так никто не соблюдает. В окно посмотрите. Осталось только торговые центры, кинотеатры и клубы открыть. И картина маслом.
Самая фишка в том, что под видом СИЗов в больницы поставляют все, что попало, вплоть до защитных комбинезонов для покрасочных работ. Сертификатов нет ни на один СИЗов. Вот фото респиратора 3 класса защиты. Эту х.. покупают по 130 рублей.
___________
И еще одна любопытная деталь. В истории с коронавирусом к числу пострадавших можно с полным правом отнести и тех, кто в иные времена приезжал лечиться в стационар, но в итоге скончался дома. В связи с закрытием кардиологии, терапии и нейрохирургии умерших в больнице, по признанию нашего собеседника, стало гораздо меньше.
