Экс-глава Калужской области наделен полномочиями члена Совета Федерации. Спустя 20 лет губернаторства Анатолий Артамонов покинул свою должность, оставив после себя «калужское экономическое чудо» и сделав автомобилестроение ключевой отраслью экономики региона.
Калужская область имела в начале 2000-х схожие экономические позиции со Смоленской. На 2000 год ВРП Калужской области составлял 23,9 млрд рублей, Смоленской – 28,1 млрд рублей. К 2010 году ВРП калужан вырос до 188 млрд рублей, в то время, как на Смоленщине он составлял 154,6 млрд. К 2017 году разница возросла — 281,8 млрд и 417 млрд соответственно.
В отрыв Калужский регион начал уходить в 2006 году, когда в области начал строиться завод Фольксваген. Тогда же в Смоленске появилась байка о том, почему немцы не захотели строиться у нас. По одной из версий, все дело в алчности тогдашних областных властей, которые, якобы, запросили у немцев такую солидную взятку за возможность развернуться на Смоленщине, что те плюнули, и отправились в Калугу.
Были ли на самом деле переговоры между немецкими инвесторами и смоленскими властями? Почему наш регион, который всегда расхваливали за выгодное географическое положение, проиграл в борьбе за иностранные инвестиции? С этим вопросом мы обратились к бывшему смоленскому промышленнику, политику, депутату Госдумы IVсозыва Виктору ДЕРЕНКОВСКОМУ:
«Я общался с Артамоновым, он когда-то приезжал в Смоленск. По поводу истории с автомобилями – я знал, что переговоры какие-то шли. Но я не принимал в них участие. Легенда идет [о том, что просили взятки]. Но вообще с иностранцев запрашивать взятки – это даже неприлично. Они все это отлично понимают, но их подход такой: вот построим, тогда и будем смотреть. А платить до [стройки], когда ничего еще не сделано, это не их идеология.
Почему не было переговоров с немцами? Мне сложно об этом говорить, потому что Маслов со мной по этому поводу не советовался, хотя мы с ним были прекрасно знакомы и многие темы обсуждали. Тогда было много областей, в которые приходили инвесторы. Калуга действительно при Артамонове поднималась, в том числе, и в сельском хозяйстве.
Велись ли переговоры смолян с немцами? Думаю, что нет. Я не видел в Смоленске ни одного иностранного представителя по этой [автомобильной] проблеме. Это ведь все фиксировалось. Если бы такой визит был – об этом бы написали в газетах, это бы нашло отражение. Но ни одной публикации на эту тему не было. Ни одного предложения на эту тему я не встретил и не видел.
Мое мнение такое: Смоленской области не везло с губернаторами. Приходили люди, которые просто не умели вести переговоры. Второй существенный фактор — Запад ко всем чекистам относился предвзято. Это сейчас многое изменилось, но тогда, когда все советское было еще живое, к выходцам из таких структур доверия у иностранцев не было.
Когда мы вышли со своим аппаратом [плазменный скальпель, в начале 2000-х Виктор Деренковский был председателем совета директоров ЗАО «Центр плазменных технологий»], и когда в областной больнице его демонстрировали, к нам приехало шесть человек из Великобритании, начальники госпиталей, которые хотели плазменную технологию посмотреть и применить у себя. Ни один человек из областной администрации не пришел. Хотя об этом все знали. Вот как администрация боялась демонстрировать свою глупость и свою дикость. Глушенков, Прохоров, они были членами партии [КПСС], они не были подготовлены для того, чтобы перестроиться на новые формы управления, все их замашки были партийно-комсомольские. Я считаю, в этом причина. Виктор Николаевич тоже не был силен в экономике.
Я не верю, что кто-то просил [у инвесторов] деньги. Администрация с меня никогда ничего не просила, никаких взяток. Ни Прохоров, ни Маслов. Когда они обращались, нужно было помочь что-то сделать, мы помогали. Мы практически все свои поселки, где были спиртзаводы, газифицировали [в начале 2000-х Деренковский являлся директором Западного региона фирмы «Брынцалов А»]. Сделали за свой счет. Мы много чего сделали. Но чтобы меня обязывали, или мне препятствовали – этого никогда не было.
И еще, Смоленская область – это особая область. Вы имеете польское захоронение. И вот вопрос, кто виноват в этом, до сих пор не решен. И Запад на это смотрит по-своему. И вот это польское захоронение, политически известное на весь мир, оно тоже не давало повода ехать в эту область. Это “черная метка” для области, и она никогда не исчезнет».
Чтобы поставить точку в дискуссии о том, имели ли место переговоры немцев со смоленскими властями, мы обратились за комментарием к одному бывшему смоленскому управленцу, который на условиях анонимности высказался так:
«Сто процентов не было. Был поиск инвестора по автомобильной технике, но это было на фирму Рено во Францию, готовились документы. Фольксваген сюда в жизни бы не пошел. И вот когда он пошел в Калугу, мы начали искать инвестора. Готовилась площадка в Рославле, куда садятся самолеты-вертолеты. Где есть газ. Учитывая, что там завод автомобильный [Рославльский автоагрегатный завод АМО ЗИЛ] чах постепенно. Готовились опросы для приезда сюда инвестора. Но ничего не получилось. О немцах даже разговора и близко не было, было о французах. Конечно, Артамонов молодец. Но это особый человек, и вот он 20 лет успешно отработал [в должности губернатора] ».
Так или иначе, именно середина нулевых теперь будут вспоминаться смолянами как период упущенных возможностей.
