Смоленск сравнительно небольшой городок, где все друг друга знают. А уж Кирилла Малышева знают многие. Весть о его болезни сразу же разлетелась не только по всем редакциям, в силу специфики его работы, но и по всему городу. О раке из первых уст.
Почему многие россияне с таким интересом следят за историями болезней знаменитостей? Психологи дают пояснения, что когда кто-то ныряет в чужие драмы, в чужие беды — он хочет получить острые ощущения, как бы прожить для себя чужую драму, но при этом остаться целым и невредимым. Ну что ж, ныряйте на здоровье.
Кирилл Малышев, наша местная знаменитость и балагур от Бога, наипозитивнейший человек, обладающий неуёмной энергией, остроумием и здоровым юмором. Он является ведущим спортивных новостей на радио «Весна», ведущим телепроекта «АКМ» (Аналитика с Кириллом Малышевым) на телевидении «Регион 67», преподавателем в федеральной школе радио, пресс-секретарём завода «Кристалл», ведущим всевозможных мероприятий, открытий и много ещё чего. Постоянно работает над сопровождением выборов депутатов различных уровней и в разных городах России. В таком бешеном ритме вообще сложно заметить какую-то болячку, которая совершенно не причиняла никакой боли. Пожалуй, в моей жизни это первый человек, который не только спокойно, но ещё и с юмором может рассказывать о страшном заболевании — раке. Причём не о чужом, а о своём.
— Кирилл, слухов о тебе понеслось очень много, равно как и предположений рак чего и какой стадии. Давай расставим все точки над «i»: какое заболевание, какая стадия, на что обратил внимание и почему решил провериться. В каком году поставили диагноз? Кстати, сейчас это всплыло только из-за того, что кто-то стал лысым?)
— Заговорили, потому что я ушёл на больничный. В больнице меня многие знали и слухи распространились очень быстро. У меня онкология. Заболевание называется лимфома Ходжкина.
Это злокачественное заболевание лимфоидной ткани, характерным признаком которого является наличие гигантских клеток Рид — Березовского — Штернберга, обнаруживаемых при микроскопическом исследовании пораженных лимфатических узлов.
— Она не определяется простой пункцией. Для постановки диагноза нужны только живые клетки. Нужно делать биопсию. Поэтому мне хирургически вырезали лимфоузлы и проводили с ними лабораторные исследования.
По словам Кирилла, 4 года назад началось всё с увеличения лимфоузлов. Никаких болей или непонятных симптомов не было. Он отправился в онкодиспансер, но пункция показала, что раковых клеток нет. Ему порекомендовали прийти на повторное обследование через год.
— Лимфоузлы это такая вещь, которая совершенно не мешает. А когда ничего не болит, так вообще на них просто перестаёшь обращать внимание. А потом начались всякие выезды: то в Киров, то в Вологду, каждый год какие-то выборные и пиар-проекты. Ездил отдыхать в ту же Иорданию, на солнце жарился, чего, оказывается делать было нельзя. Я спохватился только через 4 года и совершенно случайно. Жена обратила внимание на шишку на шее. А она была уже 8 на 10 сантиметров. Но внешне это не было заметно, только под определённым углом. Лимфогранулематоз. Гроздь из шариков по 4 см в диаметре. Я обратно в онкодиспансер. И снова пункция ничего не показала.
Врачи, не поверив результатам пункции, настояли на биопсии. Она и подтвердила опасения врачей. Лимфома Ходжкина оказалась ещё и в достаточно запущенной форме.
— Мне сделали множество исследований, УЗИ, МРТ других органов. Поставили третью степень, потому что в селезёнке тоже были образования. Это называется с обеих сторон диафрагмы. Единственное, что меня порадовало (хотя радовать это, конечно, не может), так это то, что болезнь Ходжкина излечима на 98%. Она распространяется только по лимфатической системе и не даёт метастазы в другие органы (селезёнка относится к лимфосистеме) .
-Какие первые эмоции от постановки диагноза были?
— Сначала шок. Но я более спокойно к этому отношусь. Ну помру и помру, — смеясь рассказывает Кирилл. — Жена, конечно, очень сильно переживала. Но когда поставили точный диагноз, что это болезнь Ходжкина, то это вызвало облегчение. К тому же у нас в Смоленске есть достаточно серьёзный гематологический центр.
— Обдумывал ли разные варианты лечения в других городах и странах?
— Вариантов было много: Израиль, Германия, Москва, Санкт-Петербург, Обнинск. Везде это лечится. Но после изучения всей ситуации и беседы с Жанной Александровной Давыдовой (заведующая гематологическим центром в РЖД больнице) пришёл к выводу лечиться в Смоленске. Протоколы лечения везде одни и те же, медикаменты также назначаются одинаковые по единому международному стандарту во всех странах. Примеров множество, когда люди уезжали и возвращались сюда же. Итог один. Просто подольше бы с родными побыли. У меня, слава Богу, всё лечение обходится бесплатно и не надо собирать никаких средств.
Кирилл с особой гордостью отметил, что в Смоленске достаточно развитая онкологическая служба.
— Я себе и представить не мог, сколько у нас людей болеют онкологическими заболеваниями. Дня не было, чтобы при визите в онкодиспансер я не встречал бы там знакомых. Не все они, конечно, болеют злокачественными образованиями. Там наблюдаются с любой опухолью.
Кирилл Малышев с особым восхищением отзывается о гематологическом центре. Сплоченный коллектив напоминает ему большую семью, где все друг друга знают, поддерживают, сопереживают, подбадривают.
— Очень душевные люди. Не по долгу службы, а по проверке времени. Все там лежат с лейкозами с различной степени тяжести (раком крови). Мы там, лимфомщики, как в венерологическом отделении люди с триппером: «везёт вам, у вас всего лишь триппер». Так и здесь: везёт вам, у вас всего лишь лимфома. Там круговорот пациентов: проходят курс, через год обратно. В центре людям продлевают жизни на десятки лет. И поэтому все друг друга знают. Но последних два года число больных сильно увеличилось…
— Изменил ли как-то диагноз твоё мировоззрение?
— Абсолютно. Даже не сам диагноз, а пребывание в гематологическом центре. Человек, который знает, что умрёт через месяц ведёт себя совершенно по-другому. Я многих зауважал. Они ведут себя философски и не делают из этого проблему. Бывают и другие, конечно, случаи. Всяких «шизиков» хватает, — с улыбкой рассказывает Кирилл.
Но внимания достойны сильные духом. К слову, таким является и сам Кирилл. Он вообще заявил, что мужчина после 50 лет должен быть готов к смерти каждый день. Кстати, несколько лет назад Кирилл оставил все вредные привычки: не курит, не употребляет спиртного, занимается ежедневно в фитнес-зале.
— Помимо всего прочего, у меня там где-то записано, сопутствующие заболевания: сахарный диабет, гипертония, ишемическая болезнь сердца какой-то степени и так далее. Так что не важно, что у тебя: рак или что-то другое, машина тебя собьет или сердце остановится. Будь готов. Жанна Александровна (заведующая гематологическим центром) говорит, что каждый умирает от своего рака. Просто не все успевают до него дожить и умирают от сердечных заболеваний. Врачи вообще весёлые циники. Здоровый цинизм очень помогает в этом деле.
— Посещали ли мысли лечиться альтернативными способами: мухоморами, гомеопатией и прочим?
— Боже упаси! У меня мать была радиолог-онколог и умерла тоже от рака. И я уже стопроцентно знаю, что вся эта фигня не помогает ни коим образом. При всех своих побочных эффектах медицинские способы действенны. А мухомор может тебя только повеселить.
При всём своём прагматизме, Кирилл верит и в самоисцеление.
— За время нахождения в больницах я перечитал очень много литературы. Но как говорил Джером Клапка Джером: «Не надо читать медицинские справочники. Все болезни, о которых я читал, я находил у себя». Но клинически доказанные случаи самоисцеления острых лейкозов имеют место быть. Может это происходило под влиянием каких-то других факторов, но пациенты не получали ни химиотерапию, ни лучевую, ни иммунотерапию. А с йогами вообще отдельная тема. Они могут останавливать сердце и сидеть сутками в анабиозе. И это тоже доказанные клинические факты. Но нет научно обоснованных исследований на тему рака. А вообще в больнице все просто думают, как продлить себе жизнь. Ты себе не представляешь, насколько это прекрасно ощущать, что ты опять живой. Это самое главное.
— Были ли мысли о том, что нужно что-то изменить или сделать?
— Да. Я уже прикинул. Дом-то я не успею построить. Только землю купили, а тут вот на тебе, такая фигня. Но Лена справится. К отцу на могилу ездил и тоже уже прикидывал, что туда уже не помещусь, мало места. Постоянно ловишь себя на таких мыслях в житейском практичном плане: похороните меня вот здесь, тут хорошо. Мы все не вечные, просто смерть у каждого откладывается на какой-то срок.
— Изменились ли как-то отношения с близкими и друзьями? Спрашиваю потому, что многие, когда узнают диагноз какого-то друга начинают избегать общения со словами: ну как с ним общаться, что я у него спрошу и так далее. Есть ли люди, которые отсеялись и как ты к этому относишься?
— У близких отношение не изменилось. Были товарищи, которые не звонили, боясь хоть как-то намекнуть. Встречаю тут одного, взрослого мужика. Тот говорит, что хотел позвонить и как-то не решался. Спрашиваю: боялся, что ли? Тот: «да». А от некоторых друзей вообще хотелось бы держаться подальше. Есть те, которые для поддержки заваливают мессенджеры всякими видосиками, анекдотами, которым 200 лет. Есть и те, кто звонят и заявляют, что я через месяц умру и они будут меня поддерживать каждый день. Таким я сразу говорю: до свидания. Ребят, не страдайте ерундой. Слухи о моей смерти сильно преувеличены. А в основном все восприняли нормально. Поддержка в другом выражается. Те же слова: «давай быстрее лечись и выходи на работу, без тебя плохо» гораздо важнее и приятнее.
— Какие-то серьёзные коррективы внесло заболевание в жизнь?
— Конечно! Планы на жизнь были совершенно другие. Сорвалось сразу два крутых предвыборных проекта. Причём, как только мне поставили диагноз, на следующий день меня позвали для ведения предвыборной кампании в Хабаровске. А после химиотерапии звали в Севастополь. Крымского проекта мне жальче всего.
Сейчас чем занимаешься?
— У меня сейчас три работы: радио «Весна», «Регион 67», пресс-служба на заводе «Кристалл». Ещё федеральная школа радио. Но она подзакрылась, пока лечусь. Но я надеюсь восстановиться и начать снова преподавать.
— Ты же ещё периодически в жюри в КВН, так?
— Это не периодически! Я же местный Гусман. Я всегда там сижу. КВНа не будет, а я всё равно буду сидеть в жюри.
— Что со спортом?
— Спорт — это вечное, всё остальное проходящее. Я вообще себя считаю спортивным журналистом. Это интересно.
— Политику откинул?
— Пока приходится. Но и сезон закончился. А в следующем году всё может быть.
Какими сейчас занимаешься проектами?
— Мой самый главный сейчас проект — это лучевая терапия. После химии, которую я уже прошёл, по протоколу обязательно нужно пройти 4 сеанса лучевой терапии. Я недавно ездил на диагностику рака на ПЭТ/КТ, где в кровь вводят радионуклиды и смотрят, куда они там у тебя прилипают (а они прилипают к онкологическим местам). Так вот по тем местам, где была лимфома, ПЭТ/КТ показала, что её больше нет. Химия дала 100%-ный результат. Есть нюансы по щитовидке, но они не злокачественные, но требуют наблюдения. Это всё «лечибельно». Но нужна ещё лучевая. Онкологи предпочитают выжигать поляну совсем, — смеясь рассказывает Кирилл. — Бороду жалко…
— Как на личном фронте? Изменились отношения?
— Как бы это высокопарно не звучало, но стали больше уделять внимания потребностям и слабостям друг друга, стали намного терпимее. Кстати, одним из побочных эффектов химии, в особенности преднизолона, кроме того, что выпадают волосы, совсем напрочь отшибает сексуальное желание… Вообще нахрен, абсолютно! И теперь это очень долго восстанавливается всё. Так что, тем кто собрался лечиться, нужно иметь это в виду.
— Чтобы ты пожелал людям, которые столкнулись с раком. А ведь их немало. Просто не многие могут о нем говорить так спокойно, как ты.
— На самом деле, когда живёшь и общаешься с людьми такими как ты, совершенно чётко понимаешь — не надо бояться рака. Надо к нему относиться, как к любому другому заболеванию. Есть гораздо серьёзнее вещи. Главное это вовремя его обнаружить и диагностировать. Чем раньше вы это сделаете, тем эффективнее лечение. Если у вас закрались хоть какие-то подозрения, то не раздумывайте, а сразу же идите к врачу. Например, вот эта диагностика рака на ПЭТ/КТ (Позитронно-эмиссионная компьютерная томография) делается в Орле, Воронеже, Подольске, Москве и других городах. Причем по направлению от онкодиспансера это бесплатно. Но даже если не направляют, можно самим провериться. Диагностика позволяет выявить злокачественную опухоль размером от 4-5 мм. Не теряйте позитивного восприятия действительности. Рак — это не приговор. Мы все сдохнем — это понятно. Но вопрос, когда. Так вот этот вопрос «когда» с современной медициной становится всё более длительным для онкобольных.
А завершить этот материал хочется любимой фразой нашего директора: «Всё будет хорошо. Мы все умрём». Любите друга друга, цените каждый день, не теряйте оптимизма и улыбайтесь в любой трудной жизненной ситуации. Кирилл, выздоравливай! Мы в тебя верим.
Фото: личный архив Кирилла Малышева
