Катынской трагедии уже более 70 лет, и все эти годы идут ожесточенные споры вокруг тех далеких событий. Спорят все – историки, исследователи, политики.
До сих пор в катынских событиях остается много неясных и противоречивых моментов, много нестыковок, которые рождают вполне обоснованные вопросы. Но четких и однозначных ответов на эти вопросы нет. Имеются две основные взаимоисключающие версии. Каждая из них имеет четкую и документально подтвержденную систему доказательств, которую противники не могут игнорировать и не могут опровергнуть.
Первая версия была изложена нацистскими оккупационными властями в апреле 1943 года. Версия доктора Геббельса в том, что поляков под Смоленском расстреляли еще до войны (в марте-апреле 1940 года) советские органы НКВД.
Вторая версия была изложена советской стороной после проведения расследования специальной комиссией в 1944 году, которую возглавил хирург Николай Бурденко. Эта комиссия пришла к выводу о том, что советские власти в 1941 году не успели эвакуировать пленных польских офицеров из-за стремительного наступления немцев, поэтому поляки оказались в плену нацистов, которые их и расстреляли.
Однако в последнее время среди ряда исследователей появилась так называемая «третья версия», которая утверждает, что польских военнопленных расстреливали советская и немецкая стороны. И именно этим, вполне вероятно, объясняется наличие двух взаимоисключающих систем доказательств. Просто все эти годы каждая сторона искала доказательства своей правоты.
Недавно к нам в редакцию обратился сотрудник смоленской православной гимназии Сергей Геннадьевич Михеев, который поделился воспоминаниями своего дедушки – офицера НКВД – о тех событиях. Его рассказ подтверждает именно третью версию катынской трагедии. Итак, вот что нам поведал С. Г. Михеев:
– Мой дедушка, Перегонцев Михаил Спиридонович (1914 – 2005), работал на Смоленщине в НКВД с 1940 года. Был уполномоченным в своем родном поселке Монастырщина. Во время войны с 1941 по 1943 годы выполнял задания в прифронтовой полосе и за линией фронта в партизанских отрядах по выявлению и уничтожению полицаев и предателей на оккупированной территории Смоленской области, занимался поддержанием дисциплины в данных партизанских отрядах, которые без должного контроля иногда напоминали махновские банды. Затем с 1943 по 1945 годы он был сотрудником СМЕРШа – работал на освобождённых территориях области и в Прибалтике по выявлению и уничтожению вражеской агентуры, предателей, диверсионных групп и «лесных братьев». Также в течение зимы-весны 1943-44 годов являлся сотрудником оперотдела фильтрационного лагеря на нынешней ул. Нормандия-Неман, а с 1945 по 1956 годы работал в разных подразделениях МГБ-КГБ. С 1956 года был переведён на службу в МВД. Потом по выслуге лет, как офицер милиции, был уволен и занимал разные должности на советской работе. Во время Великой Отечественной войны был награждён за ряд операций и личное мужество орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу» и другими медалями.
То есть дед был серьезным, ответственным, знающим специалистом и честным человеком. Не доверять его воспоминаниям не было оснований. О своей работе он долгие годы ничего не говорил, но уже после развала СССР стал кое-что рассказывать. В том числе и о катынской трагедии, о судьбе польских военнопленных. Его возмущало то, что Горбачёв и Ельцин стали каяться за расстрел поляков. Он утверждал, что это неправда.
Дед непосредственного участия в катынских событиях не принимал, но, будучи сотрудником НКВД в Смоленской области, был хорошо осведомлен о том, что происходило. И он говорил прямо, что в самом начале, когда в 1940 году под Смоленск депортировали польских военнопленных, органы НКВД провели фильтрацию. По словам деда, в результате было уничтожено около 700 поляков, которые, как утверждалось, являлись яростными врагами Советского Союза. Среди них были те, кто боролся с оружием в руках против советской власти и Красной армии, были принимавшие участие в боях против большевиков еще во время польской кампании Тухачевского, а также те, кто проводил агитацию против советской власти, подбивал к мятежу и разжигал ненависть к СССР.
Дед постоянно повторял, что расстреляно было около 700 поляков. Остальные польские военнопленные использовались на различных строительных работах. Никакой задачи их уничтожать не ставилось, так как они были бесплатной рабочей силой и своего рода заложниками.
Когда же началась война, немцы довольно быстро подошли к Смоленску и поляков не успели эвакуировать, они просто оказались брошены на произвол судьбы. О них уже никто не думал, так как даже своих не всех смогли вывезти из города. Как известно, Смоленск нацистами был захвачен очень быстро. В городе началась паника, и было не до поляков. Поэтому они попали в немецкий плен. И основную массу польских военнопленных расстреляли немцы.
Подготовил Дмитрий ТИХОНОВ
