26-летний писатель пишет своей сестре Надежде из Вязьмы, где работал в городской земской больнице на протяжении полугода. Письмо интересно не только привязкой к Смоленщине и автопортретом Булгакова, но, прежде всего, как свидетельство своего времени. Итак.
31.12.1917, из Вязьмы – в Царское Село, Н.А. Булгаковой-Земской
Дорогая Надя,
поздравляю тебя с Новым годом и желаю от души, чтобы этот новый год не был похож на старый. Тася просит передать тебе привет и поцелуй. Андрею Михайловичу наш привет.
Ты не пишешь мне, и адреса своего не дала, из чего я заключил, что ты переписываться со мной не хочешь. Адрес твой пытался узнать, будучи в Москве, у Лили. Лиля подняла глаза к небу и сказала: «Царское Село, квартира 13». На мой робкий вопрос об улице и доме Лиля гордо ответила, что она этого не помнит. Нормальный адрес я узнал у дяди Коли.
Я в отчаянии, что из Киева нет известий. А ещё в большем отчаянии я оттого, что не могу никак получить своих денег из Вяземского банка и послать маме. У меня начинает являться сильное подозрение, что 2000 р. ухнут в море русской революции. Ах, как пригодились бы мне эти две тысячи! Но не буду себя излишне расстраивать и вспоминать о них!..
В начале декабря я ездил в Москву по своим делам, и с чем приехал, с тем и уехал. И вновь тяну лямку в Вязьме… Я живу в полном одиночестве… Зато у меня есть широкое поле для размышлений. И я размышляю. Единственным моим утешением является для меня работа и чтение по вечерам…
…Мучительно тянет меня вон отсюда в Москву, или Киев, туда, где хоть и замирая, но всё же ещё идёт жизнь. В особенности мне хотелось бы быть в Киеве! Через два часа придёт новый год. Что принесёт мне он? Я спал сейчас, и мне приснился Киев, знакомые и милые лица, приснилось, что играют на пианино…
Недавно в поездке в Москву и Саратов мне пришлось видеть воочию то, что больше я не хотел бы видеть.
Я видел, как толпы бьют стёкла в поездах, видел, как бьют людей. Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве… Видел голодные хвосты у лавок, затравленных и жалких офицеров, видел газетные листки, где пишут в сущности об одном: о крови, которая льётся и на юге, и на западе, и на востоке…
Идёт новый год. Целую тебя крепко.
Твой брат Михаил.
P.S. Буду ждать письма.
Необходимые примечания:
Отсутствие связи между братом и сестрой Булгаковыми – стечение обстоятельств, а не сознательный умысел.
Тася – жена писателя, Татьяна Николаевна Лаппа. Андрей Михайлович Земской – муж сестры Булгакова Надежды. Лиля – двоюродная сестра писателя Илария Михайловна Булгакова. Дядя Коля – брат матери, Николай Михайлович Покровский, врач-гинеколог, у которого жили во время приезда в Москву киевские Булгаковы. Он стал прообразом профессора Преображенского в повести «Собачье сердце».
В Вязьме Булгаков работал не просто так, а по направлению военного ведомства. В начале декабря 1917 года он ездил в Москву, чтобы получить освобождение от военной службы по болезни (истощение нервной системы). Однако демобилизован он не был (см. текст). Пришлось вернуться в Вязьму и оставаться там против воли – без связи с Киевом, без связи с семьёй, переживая мучительную тревогу за мать и младших братьев и сестёр.
В феврале 1918 года Булгаков снова ездил в Москву на переосвидетельствование и был демобилизован по состоянию здоровья. Вернувшись в Вязьму, он немедленно оставил работу и уехал вместе с женой в Киев.
В поездке в Москву в декабре 1917 года Булгаков проехал дальше на восток, в Саратов, родной город жены. Поездка была крайне трудной: транспорт был разрушен, с фронта хлынули толпы солдат, поезда осаждались массами дезертиров и пассажиров. Виденное писателем затем нашло отражение в романе «Белая гвардия» и в других произведениях.
От редакции.
Эту публикацию мы посвящаем светлой памяти Владимира Борисовича РАСТИХИНА, большого поклонника Булгакова, замечательного краеведа и прекрасного человека.
Подготовил Сергей МУХАНОВ
