Из архива областного бюро судебно-медицинской экспертизы исчезли объекты исследования. Руководство списывает это на усопшего сотрудника, не желая нести ответственность. Сестра женщины, погибшей при невыясненных обстоятельствах, настаивает на эксгумации тела.
В Смоленской области вот уже девятый месяц продолжаются разбирательства по делу о гибели жительницы деревни Алексино Дорогобужского района Елены Анохиной. И без того противоречивый судебный процесс стал ещё больше походить на театр абсурда, всему виной – тотальная неразбериха в региональном бюро судебно-медицинской экспертизы. Впрочем, обо всём по порядку.
«Убийство по неосторожности»
Напомним, Елены не стало в июле 2022 года при невыясненных обстоятельствах. Женщина ушла в лес за ягодами, но домой так и не вернулась. В день исчезновения, 17 июля, местные жители видели её в компании приятеля с сомнительной репутацией Олега* – ранее мужчина был неоднократно судим и периодически проявлял агрессию в отношении подруги. А через несколько дней, 21-го числа, он явился в дом к родным Елены, которые к тому моменту уже сбились с ног в поисках женщины, и заявил, что нашёл её – мёртвой.
С самого начала Олег* путался в показаниях. Вскоре стало ясно: тело нашёл именно он не случайно. Во-первых, на это прозрачно намекает само место обнаружения трупа — тихая заводь, огороженная от человеческих глаз стеной кустов, местные сюда спускаются редко. Во-вторых, женщина находилась в воде вниз лицом, а её тело за несколько дней из-за гнилостных изменений стало неузнаваемым – сходу опознать Елену не смогли даже её близкие. Почему Олег* был убеждён, что это именно она?
Ещё одна любопытная деталь: женщина всю жизнь боялась воды, плавать не умела, и добровольно пойти купаться никак не могла, тем более в одежде. Кроме того, глубина в месте, где погибла Елена, составляла всего 120 сантиметров – даже не умеющий плавать человек не захлебнулся бы там “без посторонней помощи”.
Обвинение в убийстве (статья 105 УК РФ) мужчине предъявили лишь 11 августа. Отпираться Олег* не стал, ведь в его доме нашлись косвенные улики — пропавшие вещи Елены. Однако в ходе расследования дело переквалифицировали на статью 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности». Сделано это было на основании показаний мужчины, которые менялись за последние девять месяцев бессчётное количество раз. Даже наличие следов борьбы на своём теле Олег* сумел успешно оправдать нападением на него кошки – поразительная доверчивость следствия. И это далеко не единственное зыбкое место в расследовании гибели Елены Анохиной.
Уникальная сафоновская методика
Ясность в дело могли бы внести результаты экспертизы трупа. Сослагательное наклонение в данном случае использовано неспроста – исследования (если их можно так назвать) были проведены категорически некорректно и по итогу оказались бесполезными, если не вредоносными.
Ранее мы публиковали полный разбор нарушений, допущенных сафоновским специалистом, от независимого судебно-медицинского эксперта и юриста Юрия Кириленкова. Вспомним лишь скромную часть из них.
Имеющееся в материалах дела заключение говорит о том, что эксперт фактически не определил причину смерти Елены и даже ничего не предпринял для этого. В частности, не были проведены исследования, обязательные при обнаружении трупов в воде (вскрытие пазухи клиновидной кости, определение диатомового планктона во внутренних органах, нефтяная проба и т.д.). Не было проведено гистологическое (микроскопическое) исследование кусочков органов, которое также является обязательным при подозрении на насильственный характер смерти. И, наконец, в отсутствие пригодных для анализа образцов крови и мочи экспертом не проводилось изъятие и направление на судебно-химическое исследование для определения наличия алкоголя стандартных объектов – мышцы и почки.
Тем не менее, сафоновский эксперт заявил, что смерть наступила от «утопления в состоянии алкогольного опьянения». Вывод об утоплении был сделан лишь из-за того, что труп Елены обнаружен «на берегу», а об «опьянении» – на основании анализа жидкости из плевральной полости, которая никогда не исследуется в таких случаях. Фактически районный эксперт использовал собственный «уникальный метод» определения алкогольного опьянения – по жидкости, образующейся при гниении.
Получается, что районный специалист, делая выводы об обстоятельствах гибели Елены, исходил лишь из собственных догадок. При этом даже время наступлении смерти остаётся неизвестным, как и точное место трагедии (подробнее об этом мы писали ранее). Однако, именно эти выводы легли в основу обвинительного заключения.
Взятки гладки
Задать вопросы и предъявить претензии сафоновскому эксперту не представляется возможным – он скончался в конце 2022 года. Чтобы восполнить хотя бы часть пробелов, сестра погибшей Ольга ходатайствовала о проведении повторной экспертизы с эксгумацией тела, но суд назначил лишь дополнительную – исследование образцов тканей, изъятых и не исследованных ранее, так называемого жидкого гистологического архива.
Новая экспертиза длилась больше двух месяцев, с декабря 2022 года. Её выводы шокировали не только потерпевших, но и профессиональное сообщество – исследовать оказалось нечего, образцов тканей нет, причина смерти не установлена.
Ольга изначально понимала, что дополнительная экспертиза едва ли окажется результативной, но такого женщина никак не ожидала. Материалы, которые могли бы пролить свет на случившееся, просто исчезли.
Получив сомнительную дополнительную экспертизу из Смоленского областного бюро СМЭ, суд направил руководителю учреждения Алексею Ляхову запрос о местонахождении и судьбе объектов гистологического архива от трупа Анохиной, но получил лишь формальную отписку. В своём ответе Ляхов подтвердил, что местонахождение образцов тканей неизвестно, и почему-то предрешил перспективу последующих экспертных исследований, не будучи посвященным в материалы дела.
Пояснение независимого судмедэксперта и юриста Юрия Кириленкова:
«Выводы новой экспертизы и ответ начальника Бюро СМЭ о таинственном исчезновении кусочков органов носят ненаучный и формальный характер, а местами вызывают сомнения в их компетенции. Особенно примечательна последняя фраза главного судмедэксперта Смоленской области Алексея Ляхова о «неинформативности» гистологического исследования, которое, что характерно, не проводилось в связи с утратой объектов. Ни в одном нормативном и методическом документе, ни в медицинской литературе мы не найдем таких указаний. О научности его выводов, его опыте и собственных методиках мы еще поговорим при обсуждении другого резонансного дела об убийстве.
Суд поставил перед комиссией экспертов Бюро СМЭ конкретные вопросы, определил объекты для экспертных исследований, комиссия экспертов провела назначенную судом экспертизу, но с помощью бюрократических формулировок ушла от прямых ответов. Например, суд четко просил установить изменения внутренних органов, выявленные при гистологическом исследовании.
Понятный и простой вопрос Суда эксперты фактически высмеяли. Нарушив нормы этики и права, эксперты прямо не указали, что не могут ответить на вопрос из-за отсутствия объектов для исследования (не нашли кусочков органов). Фактически поставив себя выше Фемиды, эксперты Смоленского бюро СМЭ отказались отвечать на вопрос Суда, мотивируя отказ «некорректностью вопроса», а не отсутствием в Бюро СМЭ объектов из архива.
К вопросу о полноте проведенной в Смоленском бюро СМЭ новой комиссионной экспертизы – за два месяца экспертная комиссия только процитировала текст экспертизы трупа. На этом исследовательская часть окончена. Ни один документ, из всех представленных Судом материалов уголовного дела, экспертами не исследовался. Полно? Объективно? Всесторонне?
Для чего эти «танцы с бубном» из-за какого-то архива, который якобы не изъял ныне покойный эксперт? Дело в том, что «списать» пропавший жидкий архив на мертвого эксперта просто так не получится. Ответственность за хранение архива несет заведующий отделением, после смерти которого отделение существовало некоторое время без руководителя. В этот период вся ответственность ложится на начальника Бюро СМЭ. А учитывая, что кусочки внутренних органов были изъяты от трупа в рамках экспертизы, назначенной постановлением следователя, они могут являться доказательством по уголовному делу, пропажа которого уже подпадает под соответствующую статью УК РФ.
Препятствовал ли кто-либо осуществлению правосудия в данном деле? Не исключено, что суд инициирует проверку по данным фактам, чтобы установить, созданы ли препятствия осуществлению правосудия, либо это банальная халатность или некомпетентность экспертов Смоленского бюро СМЭ, либо стечение обстоятельств.
Даже если будет доказано, что ныне покойный эксперт дал ложное заключение, как указывает начальник Бюро СМЭ, то есть написал в экспертизе то, чего не было, и подписался под этим, то правдивость иных сведений из экспертизы трупа, в том числе «отсутствие» каких-либо телесных повреждений на теле Елены, также вызывает сомнения. И без эксгумации, увы, не обойтись».
«Жонглирование ответственностью»
Отметим, что срок хранения жидкого гистологического архива чётко определён Приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 12 мая 2010 года №346н и составляет один год. Указанный период ещё не истёк. При этом, согласно пункту 111 того же приказа, контроль производства экспертиз осуществляет руководитель ГСЭУ, который обязан создавать необходимые условия не только для производства экспертиз, но и для сохранности представленных объектов и материалов дела.
— Начальник Бюро СМЭ как будто пытается «замять» пропажу гистологического материала. Более того, если следовать его ответу, то веры умершему эксперту нет, и вся его экспертиза ничего не стоит. А выводы данной экспертизы [с ложными сведениями, по словам Ляхова – прим.ред.] легли в основу обвинения. И из-за поверхностно проведенных экспертиз уголовное дело по убийству моей сестры было переквалифицировано со статьи 105 УК РФ (ответственность до 15 лет) на статью 109 УК (ответственность до двух лет), и преступник выпущен на свободу, — поделилась со SmolNarod Ольга.
«Как избежать наказания за убийство» по-смоленски
Очередное судебное заседание по делу Елены состоялось 5 апреля. После оглашения феноменальных результатов дополнительной экспертизы Ольга ходатайствовала об эксгумации трупа сестры и о проведении повторной экспертизы, ответа пока не последовало – суд удалился в совещательную комнату до 17 апреля. Тем временем на улице становится всё теплее, а значит скорость разложения тела жертвы растёт с каждым днём.
— Для нашей семьи большой удар – даже сам факт эксгумации, но если Олег* останется безнаказанным, то будет ещё хуже. Наши родители по-прежнему живут с ним в одной деревне и видят, что его ничего не гложет: он пьет, радуется жизни и в целом уверен в своей безнаказанности, — отметила Ольга.
По мнению сестры погибшей, дело необходимо вернуть на стадию расследования и переквалифицировать на прежнюю статью – 105 УК РФ. Близкие Елены придерживались такого мнения с самого начала слушаний и в процессе лишь убедились в этом. В ходе одного из заседаний подсудимый признался, что толкнул женщину в воду и, несмотря на то, что ей явно требовалась помощь, не стал помогать. Мужчина “минут 20” наблюдал, как жертва “барахталась”, а потом ушел. При этом, по словам самого Олега*, он знал, что Елена боится воды. Как-то не похоже это на “причинение смерти по неосторожности”.
Отдельно разберем вопрос с переквалификацией деяния Олега* со статьи 105 УК РФ (убийство) на статью 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности). Максимальное наказание по 109 статье — это лишение свободы на срок до двух лет, часть из которых он уже отбыл, находясь в СИЗО. Тем временем 105-я предполагает до 15 лет неволи.
Более того, Олег* может избежать наказания по 109-й статье вовсе. Даже если суд назначит повторную экспертизу трупа, она будет длиться несколько месяцев и с учетом прошествия времени может оказаться нерезультативной. Затем начнётся новая череда заседаний, а там и окончание срока давности преступления уже не за горами.
Ольга не теряет надежды добиться справедливости в память о погибшей сестре. Женщина уже написала заявления с просьбой помочь разобраться в ситуации и наказать виновных в неразберихе прокурору Смоленской области Сергею Карапетяну.
SmolNarod продолжит следить за развитием событий.
*Имя изменено по этическим причинам.
