Родные до сих пор не получили итоговое заключение о смерти, а до истечения срока давности по уголовному делу осталось полтора года
В январе 2023 года Евгения и Максим Ковалевы стали родителями во второй раз. Но счастье мгновенно омрачилось горем: 36-летней женщины не стало через несколько часов после рождения долгожданной дочери. Обстоятельства смерти смолянки до сих пор достоверно неизвестны, а показания медиков расходятся.
SmolNarod пообщался с Максимом, вдовцом Евгении, и выяснил, какие нестыковки не дают покоя семье по сей день.
***
Ковалевы узнали о предстоящем пополнении в 2022 году. Беременность была запланированной, протекала хорошо. Во время последнего УЗИ, в начале января 2023-го, супругам сообщили, что плод уже созрел, но предварительная дата родов оставалась прежней – 27 января.
Изначально Евгении выдали направление в перинатальный центр, но она решила довериться Елене Мариновичевой, которая ранее успешно приняла ее первые роды. После непродолжительной консультации медик сказала пациентке приезжать 18 января к 10:00 с вещами: «Будем решать, что делать».
Как и договаривались, утром того дня Максим отвез жену в роддом на улице Кирова, дождался, когда ее разместят, и отправился на работу. Ни единого признака приближавшихся родов не было, Евгения чувствовала себя безупречно.
Через час, около 11:00, в ходе телефонного разговора с супругом женщина сказала, что «собирается рожать». А еще через 15 минут в беседе со своей матерью Евгения призналась, что ей прокололи плодный пузырь, и пообещала со всеми созвониться после родов. Тогда близкие слышали ее голос в последний раз.
Следующие несколько часов Максим и родители Евгении провели в ожидании новостей. Вечером мужчина стал звонить поочередно то жене, то на стационарный телефон родового отделения, то Елене Мариновичевой. Около 21:00 ему наконец ответила последняя.
– По телефону Мариновичева мне сказала, что родилась девочка, что роды были сложными и что Женя в сознании. Я пытался расспросить, узнать еще что-то, но она сказала, что все подробности будут утром, и это не телефонный разговор, – рассказывает Максим. – Еще тогда у меня была мысль, как это так: если жена в сознании, то почему не берет трубку? Естественно, мы с сыном и тестем сразу же поехали в роддом – всё оказалось закрыто. Мы пробыли там около часа, и примерно в 22:00 заметили выходившую Мариновичеву. Она нам сказала всё то же самое, подняться к Жене не разрешила…
Когда стало ясно, что к Евгении никого не пустят, родные постарались успокоить себя мыслью о том, что женщина просто забыла где-то телефон.
Новые попытки дозвониться до роженицы начались утром следующего дня. Около девяти часов утра Максим приехал в роддом и попытался вновь добиться встречи с женой, но мужчину остановили сотрудники медучреждения и сказали, что вызовут врачей. Ожидание затянулось – повторный вызов. Лишь после третьего раза к нему наконец подошли медики и пригласили пройти в кабинет главного врача.
Уже тогда Максима одолевали пугающие мысли, но реальность оказалась еще хуже. В кабинете мужчину ошарашили: «Мы сделали всё, что могли. Ваша супруга умерла…». Сходу узнать причину смерти жены овдовевшему смолянину не удалось.
– Тогда мне сказали, что в два (!) часа ночи Женя пожаловалась на плохое самочувствие, в роддом экстренно вызвали врачей. Через 15 минут якобы все уже были на месте, но по пути в операционную у Жени остановилось сердце. Его запустили. Сделали повторную операцию (удалили матку), но… Но не спасли, – вспоминает мужчина. – В медкарте написано, что моя жена умерла в 10:30, но я в это не верю – думаю, это произошло еще ночью.
***
Начать разбирательства Максим смог не сразу – силы на это появились только после похорон. Тогда-то и выяснилось, что в роддоме уже успели «переписать» медкарту Евгении.
– Медкарта вся переписана, начиная с утра. Например, в карте пишут, что Женя была доставлена в роддом к 10:00 «с излитием околоплодных вод по месту жительства и нерегулярными схватками». Но ведь я сам лично ее привез! Ничего подобного не было! Прокол пузыря врачи тоже отрицают, хотя Женя говорила теще, своей матери, обратное…
Еще одна нестыковка: в медицинской карте написано, что родостимуляцию Евгении сделали в 18:30 – без эффекта, и в 20:00 было экстренно назначено кесарево сечение. Тем временем Анна, соседка женщины по предродовой палате, утверждает, что им обеим ввели стимулирующий препарат еще в полдень, и это произошло на глазах у группы студентов. Вскоре у Анны начались схватки, а Евгения действительно не почувствовала никаких изменений. Так во сколько же все-таки была родостимуляция?
Третью нестыковку Максиму помогла выявить Ольга, соседка его жены по другой палате – уже интенсивной терапии. Женщина рассказала, что Евгения начала жаловаться врачам на плохое самочувствие (тошноту и головокружение) не посреди ночи, а намного раньше – как только ее привезли с первой операции, однако медики списали это на последствия анестезии. При этом, по словам Ольги, уже тогда следовало начать бить тревогу, ведь у Евгении было настолько низкое давление, что его даже не смогли замерить. К слову, в карте отмечается, что давление пациентки было в пределах нормы, а женщина якобы жаловалась лишь на «незначительную болезненность в области послеоперационной раны».
Отдельная история с подписями Евгении, а точнее их подобием.
– Когда карта появилась у меня на руках, я сразу понял, что там стоят подписи не моей жены. Мы вместе 19 лет прожили – я знаю, как она расписывается. Утром действительно всё подписано ее рукой, а вечером и ночью расписывался явно кто-то другой, точнее другие. Конечно, можно предположить, что после наркоза Женя могла подписаться как-то не так, но там прям невооруженным взглядом видно, что за нее подписи оставляли разные люди, – отмечает Максим.
В подтверждение своих слов мужчина приводит результаты почерковедческой экспертизы, которая подтвердила его выводы. Сейчас специалисты устанавливают, кто именно подделал автографы роженицы. А вот на вопрос «зачем» предстоит ответить следствию.
Несмотря на это, врачи продолжают настаивать на своем. В частности, Елена Мариновичева в ходе очной ставки заявила, что Евгения расписывалась лично при ней. Да и в целом продолжает придерживаться версии, изложенной в скомпрометированной медкарте, как и ее коллеги. Впрочем, обратиться к записям всё же стоит.
***
Если верить медицинской карте, в ходе первой операции – кесарево сечение – Евгения потеряла полтора (!) литра крови. Еще 350 миллилитров выделилось из матки.
При этом, согласно той же медкарте, женщине провели лишь два общих анализа крови — в 21:09 и в 03:48, то есть с временным промежутком без малого в семь часов. Максим спрашивал, как такое возможно при острой кровопотере, на что медики заявили: «Не было показаний, так как пациентке делали переливание крови». И лишь один сотрудник роддома, реаниматолог Денис Деревянко, сказал, что не знает, как ответить на этот вопрос.
По актуальной версии врачей, Евгения пожаловалась на плохое самочувствие не в два часа ночи, а в 03:20. Вскоре было сделано УЗИ, которое показало свободную жидкость в брюшной полости. В роддом экстренно вызвали медиков, которые, с их собственных слов, были на месте уже через 15 минут.
У Евгении по пути в операционную произошла остановка сердца, запустить его вновь помогли реанимационные мероприятия. В 04:10 началась повторная операция, в ходе которой у пациентки была зафиксирована потеря еще 2,5 литра крови со сгустками. Где был источник кровотечения, неизвестно до сих пор.
– По поводу источника кровотечения – его как такового нет. ДВС-синдром есть, геморрагический шок есть, а источника кровотечения нет. Только реаниматолог сказал, что во время второй операции был обнаружен сосуд, из которого текла кровь. Задели во время первой операции, видимо… Но это больше никто не подтверждает.
Также Максим отмечает, что на матке Евгении впоследствии был обнаружен некий «разрез влево». Врачи утверждают, что он произошел самопроизвольно – так написано и в медкарте. При этом тот же реаниматолог заявил, что при извлечении ребенка возникли трудности, и разрез пришлось продлить.
***
Получается, что без ответа остается по меньшей мере четыре вопроса.
- Во сколько Евгения пожаловалась на недомогание: сразу после кесарева сечения, что подтверждают ее соседка по палате и элементарная логика, в два часа ночи, как Максиму сказали изначально, или в 03:20, как написано в медкарте роженицы?
- Почему пациентке с острой кровопотерей провели общий анализ крови лишь два раза и с разницей в семь часов?
- Где был источник кровотечения, почему медики его не установили и не устранили?
- И, наконец, зачем медицинскую документацию дописывали или переписывали?
Вариант ответа на все эти вопросы Максиму уже подсказали независимые эксперты из Брянска.
– Я отдавал копию медкарты на предварительную экспертизу. На основании имеющейся документации специалисты из Брянска пришли к выводу, что у Жени мог быть разрыв матки. Возможно, что из-за родостимуляции матка сократилась, и произошел разрыв – отсюда те 350 миллилитров крови [в матке] и послеоперационная потеря [крови].
***
Уголовное дело по факту смерти Евгении было возбуждено еще 27 января, его квалифицировали как «Причинение смерти по неосторожности» (статья 109 УК РФ). При этом за минувшие полгода, по словам Максима, в рамках расследования лишь допросили пятерых медиков и провели очные ставки. Даже ту самую медицинскую карту из роддома изъяли не сразу.
Справедливости ради отметим, что такая «пробуксовка» во многом объясняется молчанием со стороны судебно-медицинских экспертов. Исследование «зависло» в Санкт-Петербурге. Максима заверили, что начало экспертизы назначено на «август-сентябрь», а результаты будут готовы еще через два месяца.
Получается, что к моменту получения заключения со дня смерти Евгении пройдет почти год. Добавим к этому время на проведение расследования, возможные дополнительные экспертизы и судебные тяжбы. И если Максим готов ждать, лишь бы добиться наказания для виновных в гибели его жены, то Фемида едва ли проявит подобное терпение. Ведь, согласно статье 78 УК РФ, срок давности совершения преступлений небольшой тяжести, к которым как раз относится «Причинение смерти по неосторожности» (статья 109 УК РФ), составляет всего два года.
По российскому законодательству, истечение срока давности не относится к реабилитирующим обстоятельствам, однако является основанием для освобождения от уголовной ответственности.
***
SmolNarod обратился за комментарием в пресс-службу регионального СУ СК, где нам сообщили следующее:
«По данному факту СУ СК России по Смоленской области расследуется уголовное дело, назначен ряд экспертиз, устанавливаются все обстоятельства произошедшего».
Ранее редакция обращалась за комментарием по поводу случившегося и к Елене Мариновичевой, но та предпочла промолчать.
Но уже сейчас известны результаты проверки качества оказания медицинских услуг – в ходе экспертизы специалисты «СОГАЗ-Мед» выявили шесть (!) нарушений:
- не выполнена ЭКГ перед кесаревым сечением;
- не ясна оценка кровопотери при операции кесарево сечение;
- не выполнена коагуолограмма после инфузионной терапии;
- не указан шоковый индекс при динамическом наблюдении;
- в ксерокопии истории есть плохо читаемые записи, имеют место исправления;
- время между первой и второй операциями составляет восемь часов, а время между диагностикой послеродового кровотечения и началом повторной операции – 45 минут, тогда как, согласно клиническим рекомендациям 2022 года, при массивной кровопотере оперативное вмешательство необходимо начать не позднее 20 минут после его диагностики.
В качестве причины смерти пациентки страховая компания назвала «ДВС-синдром, приведший к быстро возникшей и быстро нарастающей гематоме с исходом в декомпенсированный необратимый геморрагический шок».
***
Максим до сих пор не может прийти в себя после потери жены. Справиться с горем мужчине помогают заботы теперь уже о двоих детях и надежда на правосудие, которая день ото дня становится всё более призрачной.
SmolNarod продолжит следить за развитием событий.
